Ослепительный Октябрь
Валерий Брюсов (1873–1924)
В семье Валерия не было места ни проявлениям суеверного русского фольклора, ни религии. Его отец был купцом, но увлёкся образовательными кружками и изучал там естественные и общественные науки. Читал даже Маркса. Уважал народников. А дед Брюсова, как говорится, землю пахал.
Родители Брюсова тщательно отбирали литературу, которую с четырёх лет читал ребёнок. Из всех русских поэтов в библиотеке было место только Некрасову, «крестьянскому» поэту, истинному патриоту (который также симпатизировал движению народничества). Позже увидим, во что это выльется.
Брюсов был одним из самых влиятельных символистов и разрабатывал теорию этого литературного направления. Его творческий путь противоречив, он мечется от любовных и жизненных страданий к воспеванию идеалов революции. Как символист он создавал произведения на мифологические темы, позже — на «урбанистические». Во время японской войны 1904–1905 годов понял, что российский корабль плывёт в никуда. В 1910-х годах, казалось бы, наступает творческий кризис. Любимая девушка Брюсова, Н. Львова, кончает с собой. Но во время войны поэт выпускает сборник стихов, где прослеживается влияние футуризма и эго-футуризма.
После революции наконец наступает свобода, и поэт может реализовать в своём творчестве то, что так долго зрело в нём.
«Максиму Горькому в июле 1917 года»
Не в первый раз мы наблюдаем это:
В толпе опять безумный шум возник,
И вот она, подъемля буйный крик,
Заносит руку на кумир поэта.
Но неизменен, в новых бурях света,
Его спокойный и прекрасный лик;
На вопль детей он не дает ответа,
Задумчив и божественно велик.
И тот же шум вокруг твоих созданий, —
В толпе, забывшей гром рукоплесканий,
С каким она лелеяла «На дне».
И так же образы любимой драмы,
Бессмертные, величественно-прямы,
Стоят над нами в ясной вышине.
В 1917 году Горький, редактор газеты «Новая жизнь», проводившей большевистскую пораженческую линию, подвергся нападкам буржуазной прессы. Брюсов отправил Горькому послание, на которое получил трогательный ответ.
Показательное стихотворение (1919 год) про интеллигентов. Они читали книги, где писалось про новый мир, и мечтали о нём. И вот теперь, когда этот новый мир наконец воссиял (то есть в 1917 году), интеллигенты испугались, попрятались в норки, а некоторые и вовсе стали предпринимать попытки вернуть «вековые устои».
«Товарищам интеллигентам»
Ещё недавно, всего охотней
Вы к новым сказкам клонили лица:
Уэллс, Джек Лондон, Леру и сотни
Других плели вам небылицы.
И вы дрожали, и вы внимали,
С испугом радостным, как дети,
Когда пред вами вскрывались дали
Земле назначенных столетий.
Вам были любы — трагизм и гибель
Иль ужас нового потопа,
И вы гадали: в огне ль, на дыбе ль
Погибнет старая Европа?
И вот свершилось. Рок принял грезы,
Вновь показал свою превратность:
Из круга жизни, из мира прозы
Мы вброшены в невероятность!
Нам слышны громы: то — вековые
Устои рушатся в провалы;
Над снежной ширью былой России
Рассвет сияет небывалый.
В обломках троны; над жалкой грудой
Народы видят надпись: «Бренность!»
И в новых ликах, живой причудой
Пред нами реет современность.
То, что мелькало во сне далеком,
Воплощено в дыму и в гуле...
Что ж вы коситесь неверным оком
В лесу испуганной косули?
Что ж не спешите вы в вихрь событий
Упиться бурей, грозно-странной?
И что ж в былое с тоской глядите,
Как в некий край обетованный?
Иль вам, фантастам, иль вам, эстетам,
Мечта была мила как дальность?
И только в книгах да в лад с поэтом
Любили вы оригинальность?
Стихотворение 1924 года из позднейшего сборника, где автор кардинально меняет свою поэтику. Здесь также прослеживается влияние футуризма.
ЗСФСР
Планеты и Солнце: Союз и Республики строем.
Вождь правит ряды, он их двоит и троит.
Вот на дальней орбите сбираются в круг сателлиты.
Не малые ль зерна в могучий шар слиты?
Где уже притяженье иных, нам почти чуждых сфер,
Новый мир засветился: Зэ-эс-эф-эс-эр.
Как много в немногом! От отмелей плоских, где Каспий
Вышкам с нефтью поет стародавние сказки,
За скалы Дарьяла, где, в вихре вседневных истерик,
О старой Тамаре рыдальствует Терек,
До стран, где, былыми виденьями тешиться рад,
Глядит к Алагязе седой Арарат!
Как много! И сколько преданий! От дней Атлантиды
Несут откровенья до нас яфетиды;
Здесь — тень диадохов! там — римских провинций границы!
Там длань Тамерлана и бич его снится!
И снова тут сплочен, в проломе всемирных ворот,
К труду и надеждам свободный народ.
Привет племенам, что века и века враждовали,
Но вызваны к жизни в великом развале
Империй и царств! Вы звездой загорелись на сфере!
Вы — силы земли! Вы — кровь нови! И верим:
Путь один держит к свету из древних пещер и трясин
Абхазец и тюрк, армянин и грузин!
Брюсов не предавал революцию и не испугался того, что она несла с собой. В начале 1920-х годов он участвовал в создании БСЭ, а позже был награждён грамотой за заслуги перед всей страной и с благодарностью рабоче-крестьянского правительства.
Закончим этим.
«Октябрь 1917 года»
Есть месяцы, отмеченные Роком
В календаре столетий. Кто сотрёт
На мировых скрижалях иды марта,
Когда последний римский вольнолюбец
Тирану в грудь направил свой клинок?
Как позабыть, в холодно-мглистом полдне,
Строй дерзких, град картечи, все, что слито
С глухим четырнадцатым декабря?
Как знамена, кровавым блеском реют
Над морем Революции Великой
Двадцатое июня, и десятый
День августа, и скорбный день — брюмер.
Та ж Франция явила два пыланья —
Февральской и июльской новизны.
Но выше всех над датами святыми,
Над декабрем, чем светел пятый год,
Над февралем семнадцатого года,
Сверкаешь ты, ослепительный Октябрь,
Преобразивший сумрачную осень
В ликующую силами весну,
Зажегший новый день над дряхлой жизнью
И заревом немеркнущим, победно
Нам озаривший правый путь в веках!