Дело о мертвых писателях
Юлиан Семёнов, советский писатель
34. Столько раз упоминается тов. Сталин в культовом романе Юлиана Семёнова «Семнадцать мгновений весны» 1973 года издания.
5. Столько абзацев с размышлениями Штирлица, главного героя романа, о «страшных тридцатых, когда Дома начался ужас», появилось в той же книге, изданной уже в 1991 году.
Обнаруженные абзацы прилагаем к делу и публикуем в качестве информации к размышлению.
Итак, после очередного сеанса связи с Центром Штирлиц остановил свою машину возле озера в пригороде Берлина.
«...Именно сюда он приезжал в страшные тридцатые, когда Дома начался ужас, когда немецкими шпионами Сталин объявлял его, Штирлица, учителей, тех, кто ввел его в революцию. и — самое страшное — они, учителя его, соглашались с этими обвинениями, хотя Штирлиц знал, как, впрочим, и все РХСА, что ни один из „паршивых большевистских евреев“ не смог быть — по „закону о крови“ — сотрудником Гитлера.
Он понимал, что в стране происходит нечто страшное, неподвластное логике — так вульгарно были состряпаны московские процессы, и, самое ужасное, судя по сводкам, приходившим в СД, народ России истово приветствовал убийства тех, кто окружал Ленина еще задолго до Октября.
Он отметил для себя и то, что Гитлер запросил в СД все данные на Сталина, которые можно было собрать в берлинских архивах: в начале девятисотых русский лидер жил в германской столице — после известной экспроприации в Тифлисе, участником которой он был.
Три объемистые папки о Сталине были отправлены непосредственно Гитлеру, минуя канцелярии Гесса и Гиммлера; никто этих документов больше не видел, но — что более всего насторожило Штирлица — именно после этого начался активный диалог между личным представителем фюрера при министерстве иностранных дел рейха с молодым блестяще эрудированным грузином, сидевшем в торгпредстве Союза.
Именно здесь он провел весь день, когда Сталин подписал договор о службе с Гитлером, — смятый, раздавленный, лишенный силы думать, ибо некая врожденная константа запрета на однозначный ответ опускалась на него гранитной, холодной плитой...».
Доподлинно неизвестно, были ли указанные 5 абзацев убраны из первоначального варианта издания или же Юлиан Семёнов дописал их позже.
В качестве дополнения к делу прилагается:
1. Воспоминания дочери Юлиана Семёнова, Ольги Юлиановны:
«Папа был феноменальным педагогом. Он никогда не говорил: девочки, ко мне пришли друзья, быстро по своим комнатам! Мы оставались в компании взрослых и слушали антисоветские анекдоты, неприличные словечки, откровенные истории. Спиртное лилось рекой. Слушая Ролана Быкова, Эльдара Рязанова, Льва Дурова, Пугачеву, Винокура, Поженяна, Сулейманова, мы с Дашей [сестра Ольги — прим. К.Д.] и формировались как личности. Спасибо папе за такую педагогику».
2. Отрывок из книги Бориса Эскина «Семнадцать мгновений Юлиана Семенова», часть 6:
«...В последние майские дни 1945-го Отто Штирлиц оказывается в заснеженных Андах. Здесь укрылись тысячи нацистов, среди них много физиков-атомщиков. Скрестились интересы различных разведок, завязывается сложная и опасная интрига. Штандартенфюрер встречается со своим давним „другом“, бывшим шефом гестапо Генрихом Мюллером…
В 47-м, в трюме парохода, идущего через Атлантику, наш герой возвращается в Россию. Этому возвращению посвящен роман „Отчаяние“, последний из многотомной саги Семенова про Штирлица-Исаева-Владимирова.
Родина встречает героя-разведчика… тюремной камерой на Лубянке. Его коллеги из КГБ собираются использовать своего заключенного на готовящемся процессе „убийц в белых халатах“, а также в других антисемитских акциях. Неожиданно Исаев оказывается в одной камере со шведским дипломатом, арестованным в Берлине советской контрразведкой, Раулем Валленбергом — защитником евреев, чья судьба так и осталась загадкой для всего мира.
Исаев в романе „Отчаяние“ сталкивается с грязью, шантажом, ненавистью друг к другу „товарищей“ из кремлевских коридоров власти. В изматывающей борьбе со смертью непросто отличить врага от друга, своих от чужих. И только врожденное чутье настоящего разведчика-профессионала помогает полковнику КГБ Владимирову выйти живым из мрачной паутины последних лет культа личности „вождя всех народов“.
Мы видим Сталина, Хрущева, Маленкова, Берия, Абакумова, Деканозова. Смещение с поста министра обороны Жукова, опала „старой гвардии“ — Молотова, Кагановича, Ворошилова, новая волна арестов в НКВД…
Поразительная вещь: и адмирал Канарис, возглавлявший германскую военную разведку вплоть до его казни в апреле 44-го, после неудавшегося покушения на Гитлера, и тот же Генрих Мюллер, начальник немецкой государственной тайной полиции (гестапо), восхищались работой советского НКВД, порой честно признавались, что русские переиграли их в той или иной операции. Поразительно, потому что внутренний террор и кадровая чехарда, в которой постоянно, как в адском котле, варились сотрудники советских органов госбезопасности, казалось, должны были полностью парализовать все секретные службы. Но… “умом Россию не понять!”»
«Мрачная паутина», Лубянка, восторги немецких бонз... А ведь мы плакали, читая более ранний роман «Майор Вихрь» из того же цикла о работе советского разведчика Штирлица, где русские и польские диверсанты самоотверженно противодействовали операции гитлеровского командования. Чем руководствовались герои этого романа?
«— Прежде чем я выстрелю тебе в лицо, ты еще у меня попляшешь! — сказал офицер. — Ты у меня еще так попляшешь, что ой-ой! И тебе не поможет любимая родина и дорогой товарищ Сталин!
— Мне поможет родина, — ответила Аня, — мне поможет товарищ Сталин, а вам уже ничто не поможет».
Сам же Семенов на помощь Родины не надеялся. В 1952 году его отец, Семен Александрович Ляндерс, был осужден по 58 статье, предполагающую ответственность за контрреволюционную деятельность.
Также из воспоминаний Ольги Юлиановны, дочери писателя:
«Для папы это было настоящей трагедией. Его заставляли отречься от отца — он не отрекся. Его выгнали из комсомола, грозили исключить из института. А он разгружал по ночам вагоны, чтобы заработать отцу на передачу. Участвовал в страшных боксерских поединках, когда против него ставили более сильного и мощного спортсмена — для зрелищности. Ему все говорили: „Ты не выдержишь, тебя забьют до смерти“, а он только улыбался: „Подумаешь, нос разобьют, зато я папке на продукты денежку заработаю…“»
Ляндерса арестовали по обвинению в пособничестве троцкисткому диверсанту Бухарину. По одной из версий дело возбудили в связи заявлением Бушуева С.К. о непартийном поведении Ляндерса и его помощницы Керженцевой. Все перечисленные на тот момент были работниками Государственного издательства иностранной литературы.
В письме заведующего редакцией литературы по международным отношениям и дипломатии С.К. Бушуева на имя М.Ф. Шкирятова [председатель КПК при ЦК ВКП(б)] от 15 февраля 1949 г. говорилось:
«Сегодня в газете „Правда“ опубликовано сообщение об аресте американской разведчицы Стронг. Считаю своим патриотическим долгом сообщить Вам о следующем:
1) Осенью 1947 г. зам[еститель] директора Госиноиздата Ляндрес С.А. приказал мне перевести и издать рукопись Стронг о Китае на русском языке. Я поставил условие прежде ознакомиться с содержанием рукописи на английском языке.
По прочтении рукописи я убедился, что ее переводить нельзя, ибо она представляла собой троцкистскую контрабанду (цитирую на память некоторые места из книги Стронг о Китае: Величие Мао-дзе-Дуна состоит в том, что он создал „восточный марксизм“ и применил на практике „новые формы коммунизма“ и т.д.).
Когда я доложил об этом Ляндресу, он категорически приказал перевести и издать ее. Я в этом тогда увидел преклонение Ляндреса перед американской журналисткой.
2) Ляндрес и его помощница Керженцева приказали мне вступить в личные переговоры с Стронг, заявив, что они уже договорились с ней по всем вопросам и что мне остается только завершить.
Я категорически отказался от этого поручения, сославшись на практику МИД СССР, и одновременно обратился с двумя записками (в Минист[ерство] госбезопасности и Агитпроп), в которых указывал на нарушение советских законов в ведении переговоров с иностранцами Ляндресом. Мне удалось приостановить работу над рукописью Стронг.
3) Мне известно также, что наряду с настойчивостью Ляндреса, Керженцевой и юриста Госиноиздата особую заинтересованность в деле издания рукописи Стронг проявлял Бородин (работник газеты „Московские новости“), который, по его словам, вел неоднократные беседы с Стронг.
4) Более подробно о всем этом я излагал по свежим следам (часть этих документов известна моему бывшему заместителю Телешовой Л.А., с которой я советовался по всем этим вопросам как единомышленник).
5) Меня Ляндрес, Керженцева пробовали скомпрометировать и представить меня так, что я „неграмотный человек, который не оценил друга СССР — Стронг“. В этом их поддержал секретарь парткома Урнов. Не обратил на это никакого внимания и Вишняков.
6) Ляндрес и Керженцева использовали против меня, по их мнению, тяжелую артиллерию МИД СССР. Т[оварищ] Петров (бывший посол в Китае) написал положительную (в основном) рецензию на рукопись Стронг, за что ему уплачена была соответствующая денежная сумма (она была передана вопреки моему заявлению т. Апрелевой). Таковы факты, которые в свете сегодняшнего дня представляют интерес»
В 1949 году г-же Стронг инкременировались шпионско-подрывная деятельность против Советского Союза. В начале 1955 года, уже после смерти тов. Сталина, советские власти официально отказались от обвинений в адрес Стронг.
Упомянутый в заявлении М.М. Бородин также был арестован в 1949 году в ходе кампании по борьбе с буржуазным космополитизмом.
В апреле 1954 года отец Семенова покинул исправительно-трудовой лагерь, а уже в 1955-м занял должность заместителя директора Гослитиздата.
Исходя из изложенных выше фактов, следствие рассматривает следующую версию:
5 абзацев, направленных на очернение тов. Сталина, представляют собой позднейшую вставку, сделанную писателем Семёновым в эпоху временного поражения революции на территории СССР.
Вставка является одним из актов т.н. „культурной диверсии“, прямо проводимой буржуазной цензурой в ходе „десоветизации“.
В данный момент ясно, что писатель Семенов, как и большинство представителей творческой интеллигенции, действовал в соответствии с линией ревизионистов, узурпировавших власть после смерти тов. Сталина
Задача следствия — выяснить фактические обстоятельства конкретного эпизода.
#красныйдетектив